Гороскопы всегда врут [СИ] - Евгений Сартинов

— Наверное, — пожал плечами Рыдя. — Все-таки одно семя-племя.

Они подъехали к строившемуся дому, и разговор сам собой иссяк.

Свой дворец Нечай начал строить еще весной и надеялся к октябрю справить новоселье. Если его коллеги бизнесмены всеми правдами и неправдами пытались втиснуть свои особняки непременно в центр города, то он, наоборот, выбрал самый тихий и отдаленный от всех шумных магистралей район, самую окраину, метрах в двухстах от ближайших домов, чтобы никто не мог нарушить его ночного уединения.

Но Нечай, конечно, не забыл о цыганской проблеме. Она представлялась многим неразрешимой, ведь предстояло изгнать из города без малого пятьсот с лишним человек. Но он нашел решение этой непростой задачи.

Однажды ночью по пыльным разбитым дорогам Гнилушки долго колесил какой-то старый бензозаправщик. Со стороны казалось, что водитель что-то искал в этом районе. Временами машина останавливалась, мелькали какие-то тени, затем она снова трогалась в путь. На бензовоз никто не обращал внимания, к цыганам шли в любое время суток, ломка требовала своего и глубокой ночью. Только один из наркоманов, возвращаясь с Цыганского поселка со свежей дозой, мимоходом заметил другому: — Слышь, что-то бензином сильно воняет.

— Да и хрен с ним, пусть воняет, тебе то чего? Нюхнуть хочешь? Пошли быстрей, скорей бы ширнуться, — вяло отреагировал его собрат по несчастью, уже борясь с ломотой в организме.

Ну, а в три часа ночи полыхнул сразу весь район, одновременно со всех концов. Погода стояла сухая, ветреная, Нечай рассчитал даже это. Он специально дождался заморозков, они подсушили камыши и теперь они вспыхивали четырехметровыми свечами. Деревянные домики цыган горели как порох, пылала и сама земля, обильно политая бензином. Цыгане с воем и воплями выскакивали из горящих домов, тащили за собой детей и узлы с тряпьем. Как назло, пожарные машины минут пятнадцать простояли на железнодорожном переезде, блокированные бесконечным составом, вытягиваемым с территории одного из заводов. К их приезду тушить было нечего, вернее — уже не стоило. Огонь полыхал так, что его торжествующий рев перекрывал плач и причитания цыганских женщин.

Первым в ограде Гришки Графа загорелся сеновал. Хозяин выскочил из дома в одних штанах, кинулся к сараю, вывести лошадей, но тут из-за угла вывернулась чья-то мощная фигура, пламя осветило его лицо, и Григорий мгновенно узнал поджигателя.

— Рыдя, сволочь! — закричал он, но тот уже вскинул пистолет и выстрелил в цыгана. Пулей его отбросило назад, Григорий упал на землю, к нему с криком бросилась его жена, Радка. Рыдя выстрелил в нее дважды, и она упала, прикрыв своим телом мужа. Из-за угла дома выбежало еще два человека, и здание сразу запылало.

— Крыльцо! — прокричал Рыдя, показывая рукой, и один из его подручных щедро плеснул из канистры на крыльцо дома. Искры, летевшие с громадного полыхающего сарая с сеном, мгновенно подожгли его, и сам поджигатель едва успел отпрыгнуть от взвившегося столбом огня. Размахнувшись, он кинул опустевшую канистру в дом. Рыдя хотел, было, подойти к телам цыган, но тут беснующиеся лошади с треском выломали дверь конюшни и с громким ржанием принялись носиться по ограде, роняя с губ белую пену и чуть не снося при этом боевиков Нечая. Еле увернувшись от гнедого, Рыдя подбежал к забору и прокричал своим людям: — Всё, уходим!

Напоследок они облили бензином мощный забор с воротами и успели уехать до прибытия пожарных машин и милиции.

— Ну, всё, вроде обошлось! — сказал с облегчением Рыдя уже в машине, одной рукой держась за баранку, другой, вытирая мокрое лицо.

— Всё прошло нормально? — спросил Нечай. Сидя на заднем сиденье, он неотрывно смотрел назад, на созданное им самим зарево. Даже его поразил масштаб стихии, пожалуй, он в этот раз даже перестарался.

— Всё как по нотам, — уверенно отозвался Рыдя. — А что?

— Через, чур, как-то.

— Ну, ты ведь этого хотел?

Нечай на этот вопрос не ответил.

Вряд ли Рыдя был бы так доволен, если бы видел, что произошло в полыхающем погребальным костром дворе Гришки Графа. Одно из тел, лежащих на земле, зашевелилось, приподнявшийся Григорий долго вглядывался в лицо жены. Поняв, что она мертва, он поднялся на ноги и, чуть не попав под копыта обезумевшего гнедого, повернулся лицом к дому. Пламя уже рвалось вверх изо всех окон, горели крыльцо и даже деревянный настил на земле. Гришка закричал в отчаянии, по лицу рекой текли слезы. В доме остались двое его детей.

Тут позади его раздался грохот, это один из коней, совсем обезумев от страха, попытался перепрыгнуть через высокий забор, но не смог, упал на землю, и, сломав шею забился в агонии, временами попадая под копыта двух остальных лошадей. Между тем от жара у Григория начали трещать волосы. Пошатываясь, он отступил назад, но спасения не было, огонь полыхал со всех сторон. В эту секунду он получил сильный удар в спину, это серая в яблоках кобыла, мечась по горящему двору, сшибла его грудью. Чудом Григорий не попал под копыта, а отлетел в сторону, к колодцу. Поглядев на него, Григорий поднялся, коленкой сшиб с высокого сруба ведро. Когда подпрыгивающий в гнезде ворот остановился, цыган, постанывая, полез внутрь сруба и, взвыв от боли в простреленном плече, начал медленно сползать по цепи вниз, к спасительной воде. До нее было немного, метра полтора, но он все-таки оборвался и замер, сидя по горло в ледяной воде.

Наверху слышался только рев пламени, треск лопающегося шифера да безумное ржание мечущихся лошадей. Но вскоре в этот жуткий хор ворвался пронзительный вой сирен, рухнул под напором мощного бампера пылающий забор и, первая, въехавшая во двор пожарная машина, разворачиваясь, завалила деревянный сруб колодца, погребая под его останками хозяина дома.

ГЛАВА 33

Спирин проснулся, как всегда, за пять минут до звонка будильника, протянул руку, заглушая зарождающееся неприятное дребезжание. После этого он снова закрыл глаза и еще несколько минут лежал в полутьме, прислушиваясь к собственному телу. Вчера они были на юбилее Шамсудова, круглая дата, пятьдесят лет. Кроме обычных для подобной болезни симптомов, Спирина раздражал еще неприятный запах дыма. Этот запах преследовал господина мэра уже вторую неделю, как раз после того, как он побывал на цыганском пожарище. Не только город, но и вся область долго гудела слухами об этой трагедии. По рассказам старух, цыган сгорело не менее четырех десятков, и расстреливали их, выпрыгивающих из огня, чуть ли не из пулеметов. На самом деле, кроме семьи Гриши Графа, погибло еще шестеро, да пятеро получили сильные ожоги. Как часто бывает, местная пресса замешкалась с освещением этой драмы, дав слухам развиться до грандиозных пределов. А вскоре Нечай подкинул молодому, рьяному и глупому журналисту, Антону Рябцеву, идею, что цыган подожгли в отместку сами наркоманы. Областная комиссия из высших чинов милиции и пожарной службы только посмеялась: в отместку могли спалить дом, два, но не целый же район. Вывод комиссии был однозначен: поджог. Виновных, конечно, не нашли, Нечай рассчитал все точно. Выговоры получили начальник милиции, начальника пожарной охраны города сняли с должности — за запущенный в противопожарном состоянии район Цыганского поселка.

"Да, день начинается, что надо", — подумал Спирин. Протянув руку, он зажег небольшой ночничок около кровати, повернул голову и посмотрел в сторону жены. Она лежала лицом к стене, и Виктор видел только ее затылок с темнеющими сквозь светлую окраску черными корнями волос. Спирин сразу забыл о цыганах, гораздо больше его волновала собственная жена.

Женился он семь лет назад и, как все считали, очень выгодно. Лариса была красива, правда, чуть повыше Спирина, особенно это было заметно, если она надевала туфли на большом каблуке. Но зато ее родители трудились по торговой части, не чета инженерным предкам Спирина. Сразу после свадьбы новые папа и мама организовали детям кооперативную квартиру, а полгода спустя и машину. Зарабатывал в те времена Спирин немного, а Лариса, единственная дочка у родителей, не привыкла себе отказывать ни в чем. Родители не роптали, средств хватало, единственное, что их огорчало — это отсутствие у Ларисы и Виктора детей. Сначала так пожелала сама Лариса, ей хотелось немного пожить для себя. Когда же она решилась завести ребенка, то оказалось, что это не так просто. Они объездили все известные им медицинские учреждения, но врачи лишь удивленно пожимали плечами. Оба супруга признавались стопроцентно здоровыми, но ничего не получалось. Как сказал, в конце концов, один старый доктор: "Бог не дает".

Занимаясь обычным утренним туалетом, Спирин продолжал думать о своем.

Недавно в его размеренную жизнь ворвалась другая женщина, и теперь он поневоле сравнивал ее с женой.

А началась эта история так.